Ни о какой безапелляционности в моих высказываниях не может быть и речи!

Перечитывая "Lost in the Funhouse" Джона Барта, некоторые рассказы, те, что нравятся (он очень неровно пишет, as far as I'm concerned). У меня где-то и русский перевод -- "Заблудившийся в комнате смеха" -- затаился, но не могу сейчас найти, а то бы, может, сравнил с оригиналом кое-что. Я его купил (перевод) и ни разу, кажется, не открыл; зачем покупал? Всё равно ведь читать и перечитывать -- в оригинале.

Night-Sea Journey, конечно, и ещё Title, и Two Meditations. Title заканчивается абзацем, который я когда-то -- в прошлом прошлом -- мог, наверное, вышить на своём флаге. Если бы у меня был флаг и если бы я умел шить.

Oh God comma I abhor self-consciousness. I despise what we have come to; I loathe our loathesome loathing, our place our tune our situation, our loathsome art, this ditto necessary story. The blank of our lives. It's about over. Let the denouement be soon and unexpected, painless if possible, quick at least, above all soon. Now now! How in the world will it ever

Запутавшись в сплетённых самою собой сетях, рефлексия умирает, напоследок порефлексировав всласть по этому поводу.

Скачал Кортасара в оригинале. Зачем - совершенно непонятно, испанский язык всё равно не знаю. Буду листать, как та собака, что всё понимает, только сказать не может. Или, точнее, та собака, которая ничего не понимает, и сказать тоже ничего не может. Увидительно тупая собака!

HISTORIA

Un cronopio pequeñito buscaba la llave de la puerta de calle en la mesa de luz, la mesa de luz en el dormitorio, el dormitorio en la casa, la casa en la calle. Aquí se detenía el cronopio, pues para salir a la calle precisaba la llave de la puerta.

СЛУЧАЙ

Маленький хроноп искал ключ от двери на тумбочке, тумбочку - в спальне, спальню - в доме, дом - на улице. Тут-то хроноп и зашел в тупик: какая улица, если нет ключа от двери на улицу!

Гав.

Оригиналом пусть послужит вот этот стих Бродского, из цикла "В Англии":

Английские каменные деревни.

Бутылка собора в окне харчевни.
Коровы, разбредшиеся по полям.
Памятники королям.
Человек в костюме, побитом молью,
провожает поезд, идущий, как всё тут, к морю,
улыбается дочке, уезжающей на Восток.
Раздается свисток.
И бескрайнее небо над черепицей
тем синее, чем громче птицей
оглашаемо. И чем громче поет она,
тем все меньше видна.

Следующий шаг - испанский перевод этого стиха, который я нашёл. Т.к. испанский язык я всё равно не гав-гав, спрячу его под элжекатом для любопытных: ( Collapse )
Далее следуют две испорченно-телефонные версии. Сначала я испанский текст перевёл на английский Вавилонской рыбкой, а с английского на русский - Промтом. Получилось вот что:

КАМЕННЫЕ ДЕРЕВНИ к построенный в камне. Собор, разлитый в бутылки в окне паба. Рассеянные коровы в областях(полях). Памятники королям. Человек с иском(костюмом), съеденным polillas видит, делят поезд, движение, подобно всему здесь, для моря, улыбки его дочери, кто уходит на Восток. Свист слышат. И бесконечное небо на плитках кровли становится более синим, поскольку это заполняется поднятой песни птицы. И в то время как песню слышат более ясно, меньший, птица становится.

А потом я перевёл сразу с испанского на русский тем же Промтом. Получилось, как ни странно, что-то куда менее суразное:

КАМЕННЫЕ ДЕРЕВНИ в построенные в камне. Собор разлитый в бутылки в окне паба. Рассеянные коровы на полях. Памятники в королей. Человек с костюмом съеденным молями видит делить поезд, dirigi? Ndose, как каждый aqu?, к морю, sonr? И в его(её) дочь, которая уходит на Восток. Свист слышится. И небо без конца(цели) на кровельной черепице себе делает м? S синий цвет по мере того, как он(она) наполняется восторженным пением одного p? Jaro. И пока м? S ясно пение, м слышится? S грешил(согрешил,грешила,согрешила,грешило,согрешило)? Или он(она) делается p? Jaro.

Морали нет.

Творог испортился в холодильнике, хотя просрочен был всего три дня. Как он посмел??

Скоро, скоро мне принесут советский фильм "Через тернии к звёздам" и я его буду смотреть. В последний раз я его смотрел очень давно, в СССР. Я помню, там биомасса. Кроме биомассы я ничего не помню.

Кошка назначила ёлку своим персональным Эверестом.

В ньюсгруппе какой-то тип долго объясняет, что не стал читать "Войну и мир" потому, что большое количество французского языка в ней свидетельствует о презрении автора к простому народу.

Дайте мне точку опоры и я об неё обопрусь.

Снилось, как я долго и упорно боролся с биомассой (ага). Биомасса была голубой и похожей на желе. Мы (несколько десятков человек) оказались заперты на каком-то стадионе, грязном и скользком, размытом дождём, а под ним ещё какие-то подземные переходы. По этим переходам биомасса перемещалась быстрее нас. Когда она кого-то касалась, то могла потом перенять полностью его черты и поведение, так что нужно было всех опасаться; но через какое-то время она опять оказывалась аморфной биомассой. В конце концов, заперев её в небольшом бассейне, я её долго резал каким-то большим тесаком, а её края мерзко колыхались и сходились снова. Мне это надоело и я проснулся.

Старая беседа Гандлевского из известным переводчиком Виктором Голышевым. В "ИЛ" 97-го года. Несколько очень метких замечаний Голышева.

Другой пример: вы будете читать русских писателей, вы увидите: "совесть, совесть, совесть" - у всех "совесть". Все свинячат, и у них играет совесть. Вы будете читать американцев, там о совести почти никогда ничего не будет, будет про вину: "чувство вины, чувство вины, чувство вины". Это не зависит от языка, это зависит от сознания. Я не могу каждый раз их "чувство вины" переводить нашей "совестью", это будет нечестно по отношению к ним, они не про это пишут. Кстати сказать, нынешнее увлечение совестью мне кажется большим падением. В России честь была: то есть не делать свинства - и потом не стыдиться. А у нас совесть выходит на первое место, сейчас, по-моему, все Достоевского за это полюбили: ты сначала насвинячил, а после раскаиваешься.
[...]
Мне рассказывали старые переводчики, что, когда они переводили Драйзера, они его чистили и заставляли писать грамотно. Я думаю, что отчасти это страх и комплекс неполноценности, свойственный переводчикам: подумают, что это они плохо перевели. Три лояльности должно быть: по отношению к автору - первая; по отношению к русскому языку - вторая; по отношению к себе - третья. Потому что у каждого есть свои идиосинкразии в русском языке. Он должен своего демона слушаться. И наконец, четвертая лояльность - по отношению к читателю, про которого ты должен думать, потому что он меньше тебя знает, ведь ты, а не он, читаешь оригинал. Я не могу сказать, что это заповеди, это просто то, что надо учитывать. Заповедей быть не должно, потому что перевод - дело оппортунистическое в высшей степени, оно определяется материалом, и нельзя говорить: "Пиши всегда четкими фразами, не допускай мусора, не вставляй "так сказать" на каждом втором слове..." Заповеди, принципы - они обеспечивают воспроизводимость результата. Роль их должна быть ограничена в искусстве, где главное неповторимость.

И много ещё интересного.

Вот очень интересная статья (англ.) Тима О'Райли, владельца известной издательской компании O'Reilly & Associates, специализирующейся на компьютерной литературе. О'Райли анализирует вопрос о "краже" книг и файлов с музыкой и приходит к весьма неортодоксальным (для издателя) выводам. Вот к каким:

Lesson 1: Obscurity is a far greater threat to authors and creative artists than piracy.
Lesson 2: Piracy is progressive taxation.
Lesson 3: Customers want to do the right thing, if they can.
Lesson 4: Shoplifting is a bigger threat than piracy.
Lesson 5: File sharing networks don't threaten book, music, or film publishing. They threaten existing publishers.
Lesson 6: "Free" is eventually replaced by a higher-quality paid service.
Lesson 7: There's more than one way to do it.

Но всю статью в любом случае советую прочитать.

Решил изучить, наконец, правила игры Го. Дело в том, что я давно уже хочу прочитать роман The Master of Go японского писателя Ясунари Кавабаты (лауреата Нобелевской премии, кстати, сколько-там лет назад), который я купил в английском переводе около года назад. И сегодня , открыв его и прочитав предисловие, я понял, что со знанием хотя бы основных правил и принципов игры это куда веселее и интереснее будет. Учитывая то, что я давно хотел об этих правилах и принципах почитать... короче говоря, я отправился на поиски.

Нашёл очень хорошее введение в игру по-английски на странице сервера Американской Ассоциации Го; само введение в формате PDF можно скачать с этой страницы. Там всё очень подробно и понятно. Я его только что внимательно прочитал и даже, наверное, понял.

Здесь также есть хороший список ресурсов для начинающих, тоже по-английски.

По-русски нашлась серия статей из журнала "Наука и жизнь" в 1975-1976 гг., объясняющих правила Го. Автор отличного сайта http://go.hobby.ru перевёл эти статьи в HTML, добавил много рисунков, а также задачи, которые можно интерактивно решать и проигрывать, если ваш браузер поддерживает Джаву. Сами статьи мне понравились меньше английского введения, пролинкованного выше, однако; они слишком лаконичны и недостаточно хорошо объясняют самые базисные понятия -- так мне показалось. Однако задачи хорошие.

На этом же сервере я неожиданно обнаружил и роман Кавабаты в русском переводе, под названием "Мейдзин". Но читать буду, наверное, всё же по-английски, раз уж есть книга, а в книге, кстати, и диаграммы партии.

Длинная, но интересная статья о букве ё.

Немало в ней полезной информации (о Дашковой, о имени Лёв, и ещё), но, с другой стороны, риторический запал уводит автора в какие-то недосягаемые дали:

Можно смело сказать, что буква Ё – это один из символов русского менталитета. И в самом деле, где бы ещё и в какой стране почернили необязательную для написания букву, хотя она узаконена в азбуке и ранжирована в ней под святым, мистическим номером семь?

Или вот это:

Я глубоко убеждён, что кроме обязательного написания буквы Ё весь строй русского языка требует широко применять и третий в нашем правописании диакритический знак (два первые это Ё и Й) – знак ударения.[...] А вот не ставить смыслоразличительное ударение или точки над буквой Ё, по моему мнению, означает поднимать руку на нашу святыню Русский язык.

Ох уж эта "святыня Русский язык", ох уж эта прописная буква.

Случилось так, что с 1917 г. в итоге 12-летней работы Комиссии по русскому правописанию в нашей азбуке закрепилось и, думается, навсегда 33 буквы. Именно тридцать три, а это число священное. Вспомним хотя бы 33 богатыря у Пушкина. С 1710 г., когда Пётр I ввёл гражданский шрифт, количество букв в русском письме убавилось ровно на десять. И, наверное, достойно удивления, что среди этого благословенного числа звёздочек-литер нашей азбуки буква Ё заняла седьмую и, безусловно, освящённую позицию. Что это – игра случая или воля Провидения? Не нам судить. Просто так случилось... И ещё хотелось бы, чтобы как можно больше людей осознало, что наша азбука – это фундамент всей нашей культуры. Это – первооснова бытия России и всех говорящих на русском языке народов. А поэтому дискриминация хотя бы одной буквы ведёт к печальным, разрушительным последствиям для русского языка, для всей нашей культуры.

Это уже дурдом.

Я считаю использование буквы ё несомненным благом, но вот эти разговоры про разрушение культуры и языка вследствие её неиспользования (весьма похожие, кстати, на не менее идиотскую болтовню о разрушении культуры и языка вследствие перехода на новую орфографию) вызывают у меня только чувство брезгливости. Трудно быть настолько глухим к языку и культуре, настолько не понимать их, чтобы так думать, однако же кому-то удаётся.

А ещё -- никак не могу привыкнуть к этому one of the only, всё ещё не "литературному" в английском языке, но довольно бойко туда пробивающемуся. Речь идёт об оборотах, в которых one of the only используется в смысле "один из немногих", т.е. one of the few:

• "one of the only events of its kind in the industry!"
  
• "I think that one of the only ways that we are going to redeem ourselves as a country..."
  
• "One of the Only 80s Bands That Mattered"
  

итд. Все примеры взяты из результатов гуглевского поиска, который выдаёт аж 222 тысячи страниц. Не все из них содержат one of the only в этом смысле (например, выражения типа "one of the only five [чего-то]" сюда не относятся -- хотя в них обычно артикль является лишним), но наверняка большинство из них.

Не знаю. Не могу привыкнуть, и всё, коробит меня это очевидное логическое противоречие: если only, то это уже подразумевает единственность, а не "один из нескольких".

Наверняка это возникло как вариант one of the few -- может быть, потому, что few в значении "немногие" стало в последние десятилетия более литературным и менее разговорным? Возможно, я тут совсем неправ, но мне кажется, что в то время, как a few ("несколько") продолжает быть очень частым выражением в разговорной речи, few без артикля ("мало, немного") потихоньку из неё выпадает и ощущается как несколько более литературное.