| широки границы литературы |
[окт. 14, 2016|11:30 pm]
Anatoly Vorobey
|
Нобелевскую премию по литературе присудили Бобу Дилану. Как это? Галина Юзефович — о расширении границ литературы
После вступления, корректно и занимательно описывающего контекст, статья Юзефович предлагает четыре тезиса:
1. Дилан "изменил форму бытования поэзии в современном мире и, по сути дела, стоял у истоков самого понятия «современность»", и следовательно, обладает масштабом и важностью для мировой культуры, которые ищет Нобелевский комитет.
2. Литература, в отличие от кино, театра, живописи и музыки (которые выпестовали своих Джонов Кейджев), ультраконсервативна, оберегает рубежи и отсекает новации.
3. Эта ультраконсервативность остает от реальности на 30 лет, потому что самые популярные тексты сегодня, это, например, "Гарри Поттер" или "Игра престолов"; стоит отметить также эксперименты вроде карточек Льва Рубинштейна.
4. Учитывая все это, легко понять желание комитета "расширить границы литературы". Следовательно, в присуждении премии Бобу Дилану нет ничего странного или неожиданного; странно только то, что это не случилось еще раньше.
Тут странно вообще всё, но самое странное - в конце, поэтому начну с конца.
4. Учитывая все это, легко понять желание комитета "расширить границы литературы". Следовательно, в присуждении премии Бобу Дилану нет ничего странного или неожиданного; странно только то, что это не случилось еще раньше.
Предположим, что случилось какое-то событие, на первый взгляд неожиданное и странное, очевидным образом вызвавшее кучу обсуждений этой странности итд. Предположим, что вы считаете, что на самом деле не просто можете его объяснить, но более того, уверены, что *ничего странного в нем не было*, что давно следовало этого ожидать по таким-то и таким-то причинам. Предположим, вы расписали эти причины; после всего этого вам все равно еще осталось объяснить, откуда взялось всеобщее удивление; без этого ваше "ничего странного или неожиданного" малого стоит.
"Неожиданное" - не слово, которое значит что угодно, что захочется; "неожиданное" означает, что люди этого не ожидали. Если бы люди этого ожидали, то об этом бы писали, Боба Дилана называли бы наиболее вероятным кандидатом, итд. Если бы люди этого ожидали, не было бы реакции "как это так?" и не пришлось бы писать статью в "Медузу" о том, как такое случилось. Если бы Мураками присудили премию, не было бы такой статьи, не было бы вопроса, на который нужно отвечать. Значит, люди этого не ожидали. Это было неожиданно, не-ожиданно.
Выдвидается какой-то аргумент: такие-то и такие-то причины - сейчас не вдаюсь даже в них - легко объясняют желание комитета "расширить границы". Либо этот простой и понятный аргумент был понятен всем и до объявления результатов, либо не был. Если не был - то это эффект заднего ума: всегда стократ легче объяснить событие после того, как оно случилось. Если был, то где следы этого, где рассуждения о том, что вот мы уже несколько лет ждем, когда же наконец Дилан получит столь очевидно полагающийся ему приз, но похоже, что в этом году наконец это случится. Если был, то что мы вообще тут обсуждаем?
В этих моих слегка тавтологичных рассуждениях есть мораль. Мораль следующая: любая попытка объяснить что-то происшедшее должна что-то делать с эффектом заднего ума, хоть как-то иметь его в виду. Потому что иначе это выходит просто сдаться ему без вариантов. Эффект заднего ума действует всегда. Он не выбирает, к чему прицепиться, а к чему нет.
Среди всех обсуждений Нобелевской премии Дилана и того, насколько это прецедентно, беспрецедентно, абсурдно или логично - знаете чего я вообще не видел ни разу? И одновременно то, о чем человек, стремящийся понять, насколько "странно и неожиданно", должен подумать в первую очередь? Я не видел ни одной попытки вернуться в прошлое и проверить, что говорили люди о Нобелевке для Боба Дилана до того, как объявили Нобелевку Боба Дилана. Это единственный способ объективно атаковать эффект заднего ума, но именно этого никто не делает. Люди доверяют собственному воображению и внутреннему оратору, который выстраивает логические цепочки, а именно этого не следует делать. Именно себе-то нельзя доверять в первую очередь. Можно поискать в новостных архивах, отсекая последние два дня (не всегда легко). Можно в поисковых системах всегда интернета или всяких блогах/форумах/реддитах. Можно в архиве Нью-Йорк Таймс, там это легко (тогда вы обнаружите, что Дилана выдвигают на премию уже много лет, но само по себе это мало значит; в 2007 и в 2011-м упоминалась вскользь его кандидатура, скорее в форме курьеза; и однажды, в 2013-м, была статья о том, что надо дать премию Дилану - вот ее автор сейчас ликует, поди).
3. Ультраконсервативность литературы остает от реальности на 30 лет, потому что самые популярные тексты сегодня, это, например, "Гарри Поттер" или "Игра престолов"; стоит отметить также эксперименты вроде карточек Льва Рубинштейна.
Тут другой частый промах. Вопрос, который мне хотелось бы, чтобы люди чаще себе задавали: "Почему сейчас?". Что-то случилось, и наверное это вызвано причинами A,B,C. Но если посмотреть внимательно, то почти наверняка окажется, что A,B,C уже такие сорок лет, или были весьма похожие на них причины сто лет назад, а то и вообще всегда в истории человечества. Почему сейчас?
В начале 20-го века самыми популярными текстами были не те, за которые давали Нобелевскую премию (а, например, роман "Трильби"). В 30-х годах самыми популярными текстами были романы Агаты Кристи, но никто почему-то не решил расширять по этому поводу границы литературы. В 50-х, 70-х, когда угодно - нобелевские лауреаты *никогда* не были самыми "популярными текстами". До того, как все читали "Гарри Поттера", все читали "Алису в стране чудес". До успеха "Игры престолов" был успех "Властелина колец".
Почему сейчас? Ответ на этот вопрос, который перечисляет условия, не менявшиеся на самом деле последние сто лет - не ответ.
2. Литература, в отличие от кино, театра, живописи и музыки (которые выпестовали своих Джонов Кейджев), ультраконсервативна, оберегает рубежи и отсекает новации.
Я не хочу входить в яростно бессмысленный, по моему убеждению, спор о том, что является или не является литературой (музыкой... кино...), но матчасть тут кажется сомнительной. Литература включает в себя "Поминки по Финнегану", поэзию Хлебникова, "Исчезновение" Перека. Да, все это печатается на бумаге или в файле; но музыкальные эксперименты тоже продают в виде аудиозаписей, а не картин, например.
1. Дилан "изменил форму бытования поэзии в современном мире и, по сути дела, стоял у истоков самого понятия «современность»", и следовательно, обладает масштабом и важностью для мировой культуры, которые ищет Нобелевский комитет.
Я не знаю, что такое "изменил форму бытования поэзии" и тем более, что значит стоять у истоков самого понятия "современность". Это последнее ставит шест на такую высоту, что не только Дилан, вообще не знаю, кто перепрыгнет (кто там стоял у истоков вместе с Диланом?). Кстати, и это не относится конкретно к статье Юзефович, а вообще - среди множества утверждений о том, как Дилан все изменил-основал-прорубил-окно мне ни разу не попалось пока что *конретное* описание этих достижений. Вот, скажем, Нобелевский комитет сформулировал это так: "... создал новые поэтические выражения в великой американской песенной традиции". Какие собственно выражения? Я не прошу предъявить полный список, просто что-то более общее, чем конкретные строки. Вот если вспомнить Бродского, то наверное нетрудно сказать пару слов о темах, к которым он снова и снова возвращался, о том, что особенно сильно режет у него в стихах, к чему возвращаешься снова и снова. К чему возвращаешься снова и снова у Дилана, кроме "времена меняются"? Я всерьез спрашиваю.
(сейчас всем понятно, что я ненавижу Дилана и глубоко уязвлен тем, что ему дали премию. На самом деле я очень люблю Дилана, хотя плохо знаю, и давно перестал волноваться по поводу Нобелевской премии, потому что во-первых это глупо, а во-вторых даже если бы это не было глупо, у нее фальшивый престиж)
Но теперь возвращаясь к гигантскому влиянию Дилана, к тому, как он изменил бытование поэзии и так далее. Мне приходят на ум два других кандидата на такие же почести. Почему Ирвинг Берлин не получил Нобелевскую премию по литературе в 50-х? Почему Эминем не получает ее сегодня? Почему Дилану эта премия лучше подходит, чем к этим двоим? (это не риторический вопрос, я действительно хочу знать, почему). Если вам кажется, что про Эминема это сущая издевка, напомню, что мы тут обсуждаем "самые популярные тексты сегодня", а тексты Эминема по продажам заметно опережают Дилана, плюс он такой же новатор в своем жанре (сложные многослойные слова итд.), как Дилан в своем; если нобелевский комитет неизбежно должен "расширять границы литературы", почему не в этом направлении? Как вы думаете, в параллельной вселенной, где к всеобщему изумлению объявили вчера о том, что премию получил Эминем - появились ли статьи в тамошнем сетевом СМИ "Осьминог" о том, как это не странно, не неожиданно, и совершенно логично? |
|
|
